«Спасибо, что ты рядом!»: Римма и Рамиль

К этим историям у нас в Valea особенно трепетное отношение. Они рассказывают о людях с большим сердцем, о настоящих Мужчинах. Помогают поверить в то, что любовь, нежность, забота существуют. При такой концентрации душевного тепла у болезни просто нет шансов! Читайте новую историю в рамках нашего проекта «Спасибо, что ты рядом!».

Рассказывает Римма Галеева:

«Нас зовут Рамиль и Римма. Мне 58 лет, а мужу в этом году исполнится 61, мы женаты уже больше 25 лет, и у нас взрослые сыновья.

В начале февраля 2015 года я проходила плановую диспансеризацию по месту работы, и у меня в груди было обнаружено новообразование. Сказала об этом дома не сразу, сначала хотела убедиться, что опасения не напрасны. Опытный врач, к которой я пошла на консультацию, не оставила мне никакой надежды.

Муж долго не верил, что это рак, надеялся, что ошибка. Однако в ходе долгого и довольно изнурительного обследования (я проходила его амбулаторно) выяснилось, что у меня не просто рак, а с отдаленными метастазами в позвоночнике, а значит, это 4-я стадия. Когда я увидела результат сцинтиграфии, то задохнулась от ужаса, потому что по картинке половина позвоночника была поражена, и я понимала, что меня ожидает. Вышла из института Герцена, был холодный мартовский день, ветер высушивал мои слезы; потом позвонила старшему сыну и мужу.

Сын пытался меня успокоить, поддержать, хотя я понимала, что он сам сдерживает рыдания. Муж спросил только: «Ты где?» Потом добавил: «Погуляй немного в парке у “Динамо”, я сейчас приеду».

Я села на заднее сидение. Муж ни о чем не спрашивал, только слушал, как я выплескиваю свои страх и боль. Мне тогда было жалко только себя, его я в тот момент совсем не жалела. В течение всего последовавшего тяжелого лечения, с минутами отчаяния, с осложнениями и моими нервными срывами, мой муж молча делал свое дело. Он все время был рядом, и ему приходилось терпеть ничуть не меньше, чем мне.

Когда я пошла договариваться о госпитализации, заведующая отделением ободрила меня, сказав, что нужно еще уточнить, до какой степени поражен позвоночник, поскольку ранее был компрессионный перелом. Муж на это отреагировал так: «Раз они могли ошибиться, то, вероятно, нет никаких метастазов в позвоночнике». Повторное, более точное, обследование показало, что их действительно меньше, чем предполагалось. Это была наша первая с мужем маленькая победа.

Дорога от дома до клиники занимала от полутора до трех часов, в зависимости от пробок на дорогах. Отложив все дела, муж всегда отвозил и привозил меня сам. Он как ребенка собирал меня каждый раз в больницу на химиотерапию. Когда пошла молодая крапива, рвал ее и заваривал, так что под капельницей, а потом и дома, у меня всегда были большие бутыли не только с водой, но и с отваром крапивы. Капалась я подолгу, и муж старался проводить несколько часов рядом со мной. В туалет я ходила вместе со своей капельницей, и муж, когда был рядом, сопровождал меня даже туда, опасаясь, как бы игла не выскочила из вены. Моего мужа знали и любили все сестры в отделении, ведь он не просто приносил им вкусняшки, но был с ними обворожителен, как только он один умеет.

Дома Рамиль делал мне инъекции от рвоты, а когда мне было совсем плохо, не уезжал на работу, специально вывозил меня в лес, чтобы я больше находилась на свежем воздухе.

С каждым сеансом мое состояние ухудшалось, приходилось искать врачей, чтобы ликвидировать последствия химиотерапии – этим тоже занимался Рамиль. Когда стали капать таксаны, болевой синдром был настолько сильным, что я не могла встать на ноги, не могла дойти до туалета, не могла найти позу, в которой боль стала бы тише. Муж не спал ночами, колол мне болеутоляющие, на руках носил по квартире.

Мы вместе добились успеха: метастазы из позвоночника ушли, и в самом конце августа меня прооперировали. В 7:30 утра Рамиль был у меня, хотя я просила его приехать только после операции. Когда меня привезли в палату, он ждал меня, как на свидание. Столько было нежности, столько радости. И так продолжалось до самой выписки.

Но нам еще много чего предстояло: начались послеоперационные осложнения, и долго нельзя было делать облучение. Почти девять месяцев Рамилю пришлось быть моим братом милосердия. Он обрабатывал рану, промывал через трубку полость в груди, перевязывал меня – и это по несколько раз каждый день. Были и другие осложнения, с которыми мы справились тоже только потому, что были вместе.

Мне дали первую группу инвалидности, сейчас уже полтора года, как я в ремиссии. Мой муж выполняет по дому всю работу, которую трудно выполнять мне, а это большая ее часть. Он делает все покупки, возит меня по врачам, на все капельницы (мне делают их каждые 4 недели), покупает лекарства, гуляет со мной каждый вечер, как бы он ни устал, просыпается по ночам, если мне плохо.

Но даже не это самое главное из того, что делает для меня мой Рамиль. Как бы я ни выглядела, как бы себя ни чувствовала, как бы ни портилось мое настроение (а тогда я становлюсь противной), как бы я ни капризничала (как это часто делают люди, когда болеют) – я всегда уверена, что я ему дорога, что мы любим друг друга.

В любой ситуации мой муж очень смешно подтрунивает и над нами обоими, и над обстоятельствами, какими бы тяжелыми они ни были. Очень редки дни, когда мы с ним вместе не хохочем.

Я ничего не написала о том, как помогают мне справиться с болезнью мои сыновья, мой брат, моя мама, мои близкие и друзья. Их помощь неоценима. Но главный человек в моей жизни – это мой муж, я всегда это знала, а болезнь стала только очередным этапом нашей жизни.

Я уверена, что впереди у нас еще много счастливых дней, очень надеюсь, что мой любимый переживет меня, будет радоваться нашим пока еще не родившимся внукам, а моя любовь будет его хранить».